Одна из записей в севастопольском архиве гласит: «Артиллерийская улица и Артиллерийская слободка по своей застройке и насыщенности казёнными и общественными зданиями и учреждениями ничуть не уступали другим улицам города, находящимся в центре…».
Времена грозных и трагических событий истории России в XIX и XX веках не пощадили Севастополь. Разрушения, нанесённые городу в результате двух его осад и оборон, привели к фатальному результату: от зданий периода его основания, становления и развития почти совсем ничего не осталось в целостном или фрагментарном виде (как, например, «Башня ветров» Морской библиотеки).
Их не более 15-и, этих зданий и фрагментов.
Было…
На западной оконечности (или западном входном мысу) нынешней Артиллерийской бухты, там, где сейчас возвышается комплекс новых зданий из стекла и бетона на мысе Хрустальном, практически рядом с ними ещё не так давно располагалось одно из тех самых казённых строений, о которых говорит архивная справка.
Здесь, с вашего позволения, уважаемые читатели, разрешу себе сделать небольшое отступление и, если можно так выразиться, «прояснить» некоторые наименования.
Артиллерийская бухта (до начала второй половины XVIII веке её ещё продолжали называть Кади-Лиман) обязана своим именем построенному в 1783 году на её левом берегу (там, где сейчас на причале перед входом на пляж расположены рестораны) складу пороха и артиллерийских снарядов.
В дальнейшем артиллерийское ведомство Черноморского флота разместило рядом со складом так называемый «артиллерийский деловой двор», где изготовлялось и ремонтировалось всевозможное флотское артиллерийское вооружение, снаряжение и оборудование. Вот от этого артиллерийского хозяйства и вошло название бухты в топонимику Севастополя в сокращённой форме ещё и как «Артбухта».
Согласно иной справке, уже из путеводителя по Севастополю, название Хрустальный мысу дали располагавшиеся на нём в начале XX века общественные купальни, именуемые жителями города «Хрустальные воды» по причине особой чистоты воды у берега мыса. Особой чистоты! Вспоминая о состоянии морской воды, сейчас в Артбухте становится реально грустно…
А вот коренной севастополец Георгий Задорожников даёт своё очень романтичное и поэтичное объяснение данному названию: «Морозное зимнее утро. Пронзительный норд-ост, раскачивает в бухте волну. С особой яростью волна бьется о выступ Хрустального мыса. Скатываясь со скал, вода оставляет прозрачную ледяную корку, а по нижнему краю застывает в массивные белые сосульки. Солнце только что вышло из-за купола Владимирского собора, но на Корниловской набережной, где я стою, ещё глубокая синяя тень, а противоположный берег освещен пронзительно ярким светом. Мыс ослепительно блестит как горный хрусталь. Конечно же, это Хрустальный мыс!».
Здорово сказано!
Таким образом и вошла эта западная оконечность Артиллерийской бухты в топонимику Севастополя со своим сокращённым поименованием – «Хрусталка».
Теперь же вернёмся к казённому зданию одного из первых таможенных пунктов Севастополя, располагавшемуся на «Хрусталке», о котором мы, собственно, ведём речь.
Здание это было построено в 1819 году и ПЕРЕЖИЛО два тотальных разрушения города.
Вот оно на фотографиях разных временных эпох:
В советское время в нём, поначалу, размещался ДОСААФ (Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту), а позже и непосредственно до последних дней своей почти двухвековой жизни в здании находились службы спасательной станции пляжа «мыс Хрустальный».
В 1947 году по личному указанию товарища Сталина и под его неусыпным контролем началось интенсивное восстановление Севастополя под лозунгом: «Восстановим Севастополь в 3-4 года». И восстановили! И не тронули здание таможни. Наоборот – отремонтировали и сохранили.
Оно запечатлено под яркой красной крышей с тёмными проёмами окон на акварели Чухланцева М.Ф. под названием «Рыбаки. Водная станция», 60-е годы. Кстати, рыбацкие мостки расположены там, где сейчас находится дельфинарий.
А так оно выглядит на картине (масло) Арефьева Э.А. под названием «Севастополь. Мыс Хрустальный», 1965 год.
И вот не обстрел города франко-английскими союзниками, не бомбёжка гитлеровской авиацией, не диверсия сохранившихся в подполье немецких головорезов из «Бранденбург 800» или итальянских боевых пловцов князя Боргезе, а чьё-то наплевательское отношение к нашей памяти и истории Севастополя, дурновкусие, цинизм, алчность и клиническая, прошу извинить за возможную резкость, вопиющая глупость лишили наш город того архитектурного мостика в прошлое, который надо было БЕРЕЧЬ, как зеницу ока! Здание было уничтожено в феврале 2010 года.
Так ломали:
Весьма и весьма прискорбный факт. Жаль, очень жаль… Градостроительная мудрость состоит в том, чтобы, созидая новое, по максимуму стараться сохранять прошлое.
А ведь сломали не только камень, шифер и штукатурку. Сломали часть нашего культурологического кода. Ибо существование любого народа и его культуры не может развиваться и сохраняться без памятников, в том числе и архитектурных.
Для исторической судьбы дважды разрушенного Севастополя это особенно актуально. Потому что значимость оставшихся зданий в городе со времён его основания определяется не уникальностью исполнения и значимостью фамилий архитекторов, а зримым и осязаемым великим понятием РОДИНА в самом, как широком, так и конкретно-прикладном проявлении и выражении – и в камне тоже!
Памятники архитектуры - это ещё и форма познания СВОЕЙ истории, обладающие силой чувственного, эмоционального и эстетического воздействия на человека. И одновременное бы присутствие этого скромного зданьица, по меркам возникших рядом монстров урбанистического «хай-тека», давало бы повод остановить на мгновение суетливый бег времени и созерцательно погрузиться в бывшие неспешные эпохи своего Отечества, рассматривая непритязательные, скромные и от того, порой, особо милые глазу элементы былого стиля бытия, а также характерные детали «из прошлой жизни»…
О чём, на мой взгляд, вполне доходчиво сказал один севастопольский автор: «Иван Вонефатьевич проживал жизнь неподалёку, в старинной части города, там, где местами никогда не освещаемые солнцем стены домов, ближе к фундаменту, покрылись мягким зеленым мхом; там, где кривобокие изгибы булыжных переулков петлями закручивались вокруг центрального городского холма; там, где многочисленные лестницы сбегают и вбегают к самой его макушке, к Флотскому собору, затеняя свои ступени густыми кронами акаций, тополей, платанов, вишен и грецкого ореха; там, где... абсолютный ретро!
Штучное исполнение, особенно в архитектуре, всегда тонко и глубоко, так как при его созидании всегда думают, ЧТО делают. Домa здесь были все разные – с башенками, арочками, колоннадами, крытыми переходами, мансардами под черепицей, какими-то нишами, тупичками, с «чёрными лестницами», с разнообразной декоративной лепниной на фасадах, карнизах, в проёмах окон, парадных подъездов, и т. д. и т. п. – но составляли единый, хорошо продуманный ансамбль. Чувствовалась мысль и тонкий вкус архитекторов-проектировщиков. Трудный, холмистый ландшафт требовал в каждом отдельном случае для каждого отдельного строения специфического решения. И такие решения находились. И подчинялись целому. На одном, двух, а порой, и трёх уровнях в пределах одного здания, то есть, когда со стороны одной улицы дом трёхэтажный, а со стороны другой – двух…».
О Севастополе какого времени рассказано в этом коротком отрывке?
Не знаю…
Думаю, что это просто «вообще» о цельном восприятии города «во все времена» в его особо живописных уголках.
Именно ими наш белокаменный город-красавец всегда отличался, своим столь своеобразным ретро, одна из последних частичек которого потеряна уже навсегда…
Мнение авторов и спикеров может не совпадать с позицией редакции. Позиция редакции может быть озвучена только главным редактором или, в крайнем случае, лицом, которое главный редактор уполномочил специально и публично.
Свежие комментарии